света написал(а):Прочитала материал, весьма любопытно. Только есть одна параллель-всегда кто-то виноват,особенно это касается чего-то неизвестного.Вот теперь НЛО виновато,а что удобно-область ведь еще не изучена.
Виновато пристрастие человечества к "хаосу". Хаос — часть механизма балансировки, обеспечивающего оптимальное, в данный момент, соотношение между прогрессией развития и прогрессией деградации системы. Полюс противоположный хаосу — интеграция. Это единоцелостный механизм — баланса. Человечество "балансирует" на на грани хаоса недавая состояться устойчивым формам управления социумами.
"Времена, в которые мы живем, полны угроз и опасностей. Но мы настолько занялись собственными делами, что, в конце концов, утратили представление о сложности окружающего нас мира... В истории трудно найти другой период, когда люди смотрели бы в будущее с такой неподдельной тревогой. В самом деле, это похоже на возврат к Средним векам, когда разум человека был объят страхом перед наступлением нового тысячелетия...".
Слова, процитированные выше, принадлежат Ауреллио Печчеи, основателю и первому президенту "Римского клуба". Они были написаны еще в середине 60-х годов прошлого века, как раз накануне "вступления в фазу новой метаморфозы всей человеческой истории " (З. Бжезинский), "великого перелома " (Р. Диес-Хохлайтнер) или даже "мировой революции " (И. Валлерстайн). Это время — рубеж 60-70-х гг. — стало эпицентром социокультурной революции, обозначившей границу взлета и падения протестантской версии мира. И одновременно — выхода на поверхность, социальной реабилитации многочисленных подспудных течений. Уже тогда разгорались дискуссии о горизонтах цивилизации, о необходимости внесения корректив в стратегию ее развития, о стоящих перед человечеством глобальных проблемах, о конфигурации социального космоса и типологии грядущего мироустройства.
На рубеже веков о контурах новой цивилизации, о своем видении будущего сочли необходимым высказаться многие из ведущих исследователей социальной перспективы: Э. Тоффлер, Дж. Гэлбрайт, И. Валлерстайн, М. Кастельс, С. Хантингтон, Дж. Несбит, З. Бжезинский, А. Турен, Э. Люттвак, Л. Туроу, А. Этциони, П. Дракер, Ф. Фукуяма, Э. Гидденс, Г. Киссинджер, П. Бьюкеннен и другие.
Среди дискуссионных проблем такие ключевые феномены, как глобализация, социальный постмодерн, новый мировой порядок, хозяйственная трансформация мира, интенсивное развитие информационной экономики (или, как ее стали определять, knowledge-based economy), системный терроризм. В последние годы публиковалось значительное число работ об азиатско-тихоокеанском регионе, о становлении на просторах Восточной и Юго-Восточной Азии комплементарного пространства индустриальной цивилизации — Нового Востока, о нарастающей дисперсии власти, о росте влияния деструктивных, террористических организаций, о расширении границ мирового андеграунда и всего трансрегионального архипелага Глубокого Юга.
Процессы, разворачивающиеся на планете вряд ли можно счесть однозначными, тем более легко прочитывающимися. Социальные, политические, экономические мутации образуют семантические конструкции, структура звеньев которых в каждом отдельном случае может быть ясна, но общий смысл остается темен, а механизм действия нередко обескураживает. Возникающий миропорядок, кажется, требует изменения самого фокуса социального анализа, переосмысления основ политической философии. Общественному сознанию нужны иные оси социальных координат вместо достаточно плоских бинарных оппозиций "капитализм" — "социализм", "тоталитаризм" — "демократия" или даже "Север — Юг".
Если обобщить мнения, высказываемые сегодня в интеллектуальном сообществе об исторических перспективах, о цивилизационной динамике, о процессах, протекающих в социальном космосе, то весьма разнообразные точки зрения могут быть, пожалуй, сведены к трем позициям.
Первая из них достаточно проста. Ее смысл может показаться даже парадоксальным — в мире, по большому счету, ничего принципиально нового не происходит. В частности, непосредственно после событий 11 сентября в газете "Wall Street Journal" появилась статья Френсиса Фукуямы, суть которой в том, что трагические и турбулентные события последнего времени, в конечном счете, отражают последовательное продвижение в будущее локомотива Модернити, акселерацию процесса модернизации в мировом сообществе. И те негативные явления, с которыми мы сталкиваемся, — это своего рода издержки процесса, который развивается весьма и весьма интенсивно.
Вторая позиция заключается в том, что на планете происходят серьезные и, прежде всего, — качественные изменения. Что процесс модернизации в его фундаментальном смысле, в первоначальном значении этого понятия, зашел в тупик. В мире же развивается качественно иной процесс, чаще всего определяемый как "социальный постмодерн", проявляющийся то как культурно-цивилизационная полифония, то как более-менее завуалированная демодернизация, а в своем экстремальном аспекте — как процесс неоархаизации мира. Этот взгляд на современную реальность отчасти отражен в концепции Сэмюеля Хантингтона, поскольку речь в ней идет о столкновении различных систем ценностей (культура Модернити — лишь одна из них), о глобальном, "горизонтальном" столкновении существующих цивилизаций.
Данному суждению, однако, свойственна, на мой взгляд, некоторая неполнота. В драматичных событиях последнего времени проступает единый контур какой-то целостной, хотя и не слишком внятной пока системы ценностей. Причем эта социокультурная феноменология не сводима к какой-либо хорошо известной и исторически реализованной цивилизации, культурно-историческому типу или идеологической системе. То есть, не исключено, что, находясь на самой кромке ветшающей исторической конструкции, мы присутствуем при зарождении некой оригинальной цивилизационной альтернативы.
Но в таком случае — и это составляет суть третьей позиции (которой я придерживаюсь) — происходящие в настоящее время события есть не что иное как "вертикальное", диахронное столкновение цивилизаций. Столкновение современного мира не с теми культурами, которые хорошо нам известны и существуют на планете в проявленном виде, но с некой тенью, "призраком" цивилизации, нависающей из будущего. Хотя, конечно же, в социальном космосе — по сравнению, скажем с космосом физическим — говорить о предсуществовании будущего всегда несколько проблематично.
Иначе говоря, вместо оптимистичного сценария благостного конца истории или пессимистичного — планетарного столкновения цивилизаций, мы воочию наблюдаем смещение времен и "вертикальный" цивилизационный разлом, сквозь трещину которого проглядывает новый мир, со своим культурным языком, законами и логикой социального бытия, собственной шкалой ценностей.
Характерные черты поствестфальской системы — ее гибкость и нестационарность, предполагающие перманентную турбулентность мировой среды и весьма специфичный режим "управляемого хаоса". В этих условиях стабильность начинает пониматься не как статичная, а как динамичная категория, определяющее свойство которой — опережение негативного развития событий, их превентивное регулирование. Так, если проанализировать типологический ряд конфликтов последнего времени, то обращает внимание следующее обстоятельство: ни один из них так до конца и не был урегулирован, и, тем не менее, количество подобных ситуаций растет. Закономерно возникает мысль, а заложена ли вообще в качестве стратегического целеполагания идея урегулировать эти конфликты? Или же имеет место реализация новой логики поддержания стратегической стабильности в желаемом ключе — логики глобального управления как свободы перманентного и произвольного регулирования значимых событий.
Проблема при ближайшем ее рассмотрении оказывается, однако, еще серьезнее. Геоэкономическому менталитету Запада противопоставлен цивилизационный вызов, включающий более свободное, нежели прежде, и что существенно — базирующееся на иной культурной платформе использование современных военных систем и различных форм оружия массового поражения. Человечество, по сути, вступает в эпоху "нецивилизованных войн" различной типологии и масштаба. Разработанные же ранее процедуры сдерживания, основанные на применения "оружия Судного Дня", и соответствующие системы безопасности явно или неявно ориентировались на вполне определенную систему ценностей и стереотипы поведения.
Мир столкнулся с активным проявлением новой психологии, с интенсивным процессом социального творчества, со сменой социальных и культурных ожиданий. Гибкость и неподконтрольность, принципиальная непубличность действий новой транснациональной и неформальной элиты, все более набирающей вес, но при этом не нуждающейся в институализации своих социальных претензий (по крайней мере, в прежнем смысле этого понятия), проявляется во внешней иррациональности, анонимности, даже эзотеричности семантики актуальных социальных связей. Новые субъекты этих отношений, действующие поверх прежних социальных конструкций, подвергаются обвинениям в произвольном толковании закона и прямом пренебрежении им, гегемонизме, терроризме. Однако они не столько подавляют, сколько игнорируют институты публичной политики и демократии, утрачивающие прежнее значение и приобретающие черты маргинальности в меняющейся социальной среде.
В зыбкой, турбулентной среде Нового мира цивилизация либо сможет удержать свои идеалы и начала, обретя новую кожу, либо растворится в пространстве иного порядка вещей. Перейдя из мира, совершавшего чудовищные ошибки, но стремившегося вознести цену человека, к многолюдному обществу, где человеческая жизнь будет цениться дешевле, чем на невольничьих рынках древности, — она просто не будет стоить ничего.
http://www.archipelag.ru/geoeconomics/o … rse/chaos/
