О, мой застенчивый герой,

ты ловко избежал позора.

Как долго я играла роль,

не опираясь на партнера!

К проклятой помощи твоей

я не прибегнула ни разу.

Среди кулис, среди теней

ты спасся, незаметный глазу.

Но в этом сраме и бреду

я шла пред публикой жестокой -

все на беду, все на виду,

все в этой роли одинокой.

О, как ты гоготал, партер!

Ты не прощал мне очевидность

бесстыжую моих потерь,

моей улыбки безобидность.

И жадно шли твои стада

напиться из моей печали.

Одна, одна - среди стыда

стою с упавшими плечами.

Но опрометчивой толпе

герой действительный не виден.

Герой, как боязно тебе!

Не бойся, я тебя не выдам.

Вся наша роль - моя лишь роль.

Я проиграла в ней жестоко.

Вся наша боль - моя лишь боль.

Но сколько боли. Сколько. Сколько.

Бэлла Ахмадулина

Маленькая притча о любви

Как утро отдает росу,
Едва коснувшись трав устами,
Так Бог отдал свою слезу,
Чтобы она звездою стала.

И повелел ей до Земли
Лететь сквозь время и пространство,
А чтоб не сбилась по пути,
Насыпал горстку постоянства.

Еще он плащ ей подарил,
Чтоб не замерзла в мраке бездны;
Из шелка нежности скроил
Его какой-то ангел бледный.

И в дальний путь вина ей дал
Из виноградников надежды,
Добавив горечи туда,
И каплю грусти неизбежной.

Перелетев через миры,
Звезда застыла над Землею;
С той незапамятной поры
Мы нарекли ее Любовью.

Нина Тамарина

Молодой рекой без устали плыви
И не бойся, простудившись, заболеть.
Возраст - это понимание любви
Как единственного чуда на земле.

Я живу, судьбу свою кляня,
Не желая для себя судьбы иной.
Возраст - это размышления о днях,
Проведённых за родительской спиной.

На столе моём разнузданный портвейн
Превратился в респектабельный кагор.
Возраст - это радость за друзей,
Не сумевших превратиться во врагов.

Верно ли сумели мы прочесть
Десять фраз, оставленных Христом?
Возраст - это стоимость свечей,
Превышающая стоимость тортов.

Кто ты есть? Чего в себе достиг?
Чей ты друг и кто твои друзья?
Возраст - это приближение мечты
В окончании земного бытия.

Смерть, конечно, человечество страшит,
Но какие там у нас с тобой года!
Возраст - это состояние души,
Конфликтующее с телом... иногда.

А. Розенбаум

Знаешь, любимый, я - КОРОЛЕВА,
От КОРОЛЕВ не уходят налево,
От КОРОЛЕВ ходят только вперед,
Или на ТРОН, или на ЭШАФОТ.
Знаешь, хороший, я - твоя ТАЙНА ,
ТАЙНУ, поверь, не находят случайно.
Ты уже думаешь: «Все, разгадал!»,
Но лишь одно покрывало поднял.
Знаешь, родной мой, я - твоя встреча ,
За этой встречей - небо и вечность,
Следом за ними - море и звезды,
Все слишком сложно? - Все очень просто!
Все очень просто, но неповторимо,
Я - твоя нежность , ты - мой любимый,
Мы - навсегда, без тревоги и гнева,
Ты - мой КОРОЛЬ, ну а я - КОРОЛЕВА!!!

Ты значишь то,что ты на самом деле,
Надень парик с миллионами кудрей,
Стань на ходули,но в душе своей
Ты будешь все таким,каков ты в самом деле.

И.-В.Гете

Никогда не читала произведения Максима Горького
Вдруг кто-то тоже не читал
(Мрачно ,но такое настроение с утра. Пытаюсь его развеять)

Даты написания: 1906 г.
Источник: М. Горький. Рассказы. Очерки. Воспоминания. Пьесы. "Библиотека Всемирной литературы", М.: Художественная литература, 1975.

Город желтого дьявола

...Над океаном и землею висел туман, густо смешанный с дымом, мелкий дождь лениво падал на темные здания города и мутную воду рейда.
У бортов парохода собрались эмигранты, молча глядя на все вокруг пытливыми глазами надежд и опасений, страха и радости.
— Это кто? — тихо спросила девушка полька, изумленно указывая на статую Свободы. Кто-то ответил:
— Американский бог...
  Массивная фигура бронзовой женщины покрыта с ног до головы зеленой окисью. Холодное лицо слепо смотрит сквозь туман в пустыню океана, точно бронза ждет солнца, чтобы оно оживило ее мертвые глаза. Под ногами Свободы — мало земли, она кажется поднявшейся из океана, пьедестал ее — как застывшие волны. Ее рука, высоко поднятая над океаном и мачтами судов, придает позе гордое величие и красоту. Кажется — вот факел в крепко сжатых пальцах ярко вспыхнет, разгонит серый дым и щедро обольет все кругом горячим, радостным светом.
  А кругом ничтожного куска земли, на котором она стоит, скользят по воде океана, как допотопные чудовища, огромные железные суда, мелькают, точно голодные хищники, маленькие катера. Ревут сирены, подобно голосам сказочных гигантов, раздаются сердитые свистки, гремят цепи якорей, сурово плещут волны океана.
  Все вокруг бежит, стремится, вздрагивает напряженно. Винты и колеса пароходов торопливо бьют воду — она покрыта желтой пеной, изрезана морщинами.
  И кажется, что все — железо, камни, вода, дерево — полно протеста против жизни без солнца, без песен и счастья, в плену тяжелого труда. Все стонет, воет, скрежещет, повинуясь воле какой-то тайной силы, враждебной человеку. Повсюду на груди воды, изрытой и разорванной железом, запачканной жирными пятнами нефти, засоренной щепами и стружками, соломой и остатками пищи, работает невидимая глазом холодная и злая сила. Она сурово и однообразно дает толчки всей этой необъятной машине, в ней корабли и доки — только маленькие части, а человек — ничтожный винт, невидимая точка среди уродливых, грязных сплетений железа, дерева, в хаосе судов, лодок и каких-то плоских барок, нагруженных вагонами.
  Ошеломленное, оглохшее от шума, задерганное этой пляской мертвой материи двуногое существо, все в черной копоти и масле, странно смотрит на меня, сунув руки в карманы штанов. Лицо его замазано густым налетом жирной грязи, и не глаза живого человека сверкают на нем, а белая кость зубов.

   Медленно ползет судно среди толпы других судов. Лица эмигрантов стали странно серы, отупели, что-то однообразно-овечье покрыло все глаза. Люди стоят у борта и безмолвно смотрят в туман.
   А в нем рождается, растет нечто непостижимо огромное, полное гулкого ропота, оно дышит навстречу людям тяжелым, пахучим дыханием, и в шуме его слышно что-то грозное, жадное.
   Это — город, это — Нью-Йорк. На берегу стоят двадцатиэтажные дома, безмолвные и темные «скребницы неба». Квадратные, лишенные желания быть красивыми, тупые, тяжелые здания поднимаются вверх угрюмо и скучно. В каждом доме чувствуется надменная кичливость своею высотой, своим уродством. В окнах нет цветов и не видно детей...
   Издали город кажется огромной челюстью, с неровными, черными зубами. Он дышит в небо тучами дыма и сопит, как обжора, страдающий ожирением.
   Войдя в него, чувствуешь, что ты попал в желудок из камня и железа, — в желудок, который проглотил несколько миллионов людей и растирает, переваривает их.
   Улица — скользкое, алчное горло, по нему куда-то вглубь плывут темные куски пищи города — живые люди. Везде — над головой, под ногами и рядом с тобой — живет, грохочет, торжествуя свои победы, железо. Вызванное к жизни силою Золота, одушевленное им, оно окружает человека своей паутиной, глушит его, сосет кровь и мозг, пожирает мускулы и нервы и растет, растет, опираясь на безмолвный камень, все шире раскидывая звенья своей цепи.
   Как огромные черви, ползут локомотивы, влача за собою вагоны, крякают, подобно жирным уткам, рожки автомобилей, угрюмо воет электричество, душный воздух напоен, точно губка влагой, тысячами ревущих звуков. Придавленный к этому грязному городу, испачканный дымом фабрик, он неподвижен среди высоких стен, покрытых копотью.

   На площадях и в маленьких скверах, где пыльные листья деревьев мертво висят на ветвях, — возвышаются темные монументы. Их лица покрыты толстым слоем грязи, глаза их, когда-то горевшие любовью к родине, засыпаны пылью города. Эти бронзовые люди мертвы и одиноки в сетях многоэтажных домов, они кажутся карликами в черной тени высоких стен, они заплутались в хаосе безумия вокруг них, остановились и, полуослепленные, грустно, с болью в сердце смотрят на жадную суету людей у ног их. Люди, маленькие, черные, суетливо бегут мимо монументов, и никто не бросит взгляда на лицо героя. Ихтиозавры капитала стерли из памяти людей значение творцов свободы.
   Кажется, что бронзовые люди охвачены одной и той же тяжелой мыслью:
«Разве такую жизнь хотел я создать?»
  Вокруг кипит, как суп на плите, лихорадочная жизнь, бегут, вертятся, исчезают в этом кипении, точно крупинки в бульоне, как щепки в море, маленькие люди. Город ревет и глотает их одного за другим ненасытной пастью.
  Одни из героев опустили руки, другие подняли их, протягивая над головами людей, предостерегая:
— Остановитесь! Это не жизнь, это безумие... Все они — лишние в хаосе уличной жизни, все не на месте в диком реве жадности, в тесном плену угрюмой фантазии из камня, стекла и железа.

Вагоны несутся мимо Ист-Сайда, квартала бедных, компостной ямы города. Глубокие канавы улиц, ведущие людей куда-то в глубины города, где — представляется уму — устроена огромная, бездонная дыра, котел или кастрюля. Туда стекаются все эти люди, и там из них вываривают золото. Канавы улиц кишат детьми.
  Я очень много видел нищеты, мне хорошо знакомо ее зеленое, бескровное, костлявое лицо. Ее глаза, тупые от голода и горящие жадностью, хитрые и мстительные или рабски покорные и всегда нечеловеческие, я всюду видел, но ужас нищеты Ист-Сайда — мрачнее всего, что я знаю.
  В этих улицах, набитых людьми, точно мешки крупой, дети жадно ищут в коробках с мусором, стоящих у панелей, загнившие овощи и пожирают их вместе с плесенью тут же, в едкой пыли и духоте.
   Когда они находят корку загнившего хлеба, она возбуждает среди них дикую вражду; охваченные желанием проглотить ее, они дерутся, как маленькие собачонки. Они покрывают мостовые стаями, точно прожорливые голуби; в час ночи, в два и позднее — они всё еще роются в грязи, жалкие микробы нищеты, живые упреки жадности богатых рабов Желтого Дьявола.
   На углах грязных улиц стоят какие-то печи или жаровни, в них что-то варится, пар, вырываясь по тонкой трубке на воздух, свистит в маленький свисток на конце ее. Тонкий, режущий ухо свист прорывает своим дрожащим острием все звуки улиц, он тянется бесконечно, как ослепительно белая, холодная нить, он закручивается вокруг горла, путает мысли в голове, бесит, гонит куда-то и, не смолкая ни на секунду, дрожит в гнилом запахе, пожравшем воздух, дрожит насмешливо, злобно пронизывая эту жизнь в грязи.
   Грязь — стихия, она пропитала собою все: стены домов, стекла окон, одежды людей, поры их тела, мозги, желания, мысли...
   В этих улицах темные впадины дверей подобны загнившим ранам в камне стен. Когда, заглянув в них, увидишь грязные ступени лестниц, покрытые мусором, то кажется, что там, внутри, все разложилось и гнойно, как во чреве трупа. А люди представляются червями...
   Высокая женщина с большими темными глазами стоит у двери, на руках у нее ребенок, ее кофта расстегнута, бессильно повисла длинным кошелем ее синяя грудь. Ребенок кричит, царапая пальцами вялое, голодное тело матери, тычется в него лицом, чмокает губами, на минуту умолкает, вновь кричит с большей силой, бьет руками и ногами грудь матери. Она стоит, точно каменная, и глаза ее круглы, как у совы, — они смотрят упорно в одну точку перед собой. Чувствуешь, что этот взгляд не может видеть ничего, кроме хлеба. Она плотно сжала губы и дышит носом, ноздри ее вздрагивают, втягивая пахучий, густой воздух улицы; этот человек живет воспоминанием о пище, проглоченной им вчера, мечтой о куске, который он, может быть, съест когда-нибудь. Ребенок кричит, судорожно подергиваясь маленьким, желтым тельцем, — она не слышит его криков, не чувствует ударов...
   Старик, длинный и худой, с хищным лицом, без шляпы на седой голове, прищурив красные веки больных глаз, осторожно роется в куче мусора, отбирая куски угля. Когда к нему подходят, он неуклюже, точно волк, поворачивает туловище и что-то говорит.
   Юноша, очень бледный и худой, опираясь на столб фонаря, смотрит серыми глазами вдоль улицы и по временам встряхивает курчавой головой. Его руки засунуты глубоко в карманы брюк и судорожно шевелят там пальцами...
   Здесь, в этих улицах, человек заметен, слышен его голос, озлобленный, раздраженный, мстительный. Здесь у человека есть лицо — голодное, возбужденное, тоскующее. Видно, что люди чувствуют, заметно, что они думают. Они кишат в грязных канавах, трутся друг о друга, точно сор в потоке мутной воды, их кружит и вертит сила голода, оживляет острое желание съесть что-нибудь.
   В ожидании пищи, в мечтах о наслаждении быть сытыми, они глотают насыщенный ядами воздух, и в темных глубинах их душ рождаются острые мысли, хитрые чувства, преступные желания.
   Они подобны болезнетворным микробам в желудке города, и будет время, когда они его отравят теми же ядами, которыми он так щедро питает их теперь!
   Юноша у фонаря время от времени встряхивает головой, крепко стиснув голодные зубы. Мне кажется, я понимаю, о чем он думает, чего он хочет, — иметь огромные руки страшной силы и крылья за спиной он хочет, мне кажется. Это для того, чтобы однажды днем подняться над городом, опустить в него руки, как два стальных рычага, и смешать в нем все в груду мусора и праха — кирпич и жемчуг, золото и мясо рабов, стекло и миллионеров, грязь, идиотов, храмы, деревья, отравленные грязью, и эти глупые, многоэтажные «скребницы неба», всё, весь город — в кучу, в тесто из грязи и крови людей — в скверный хаос. Это страшное желание естественно в мозгу юноши, как нарыв на теле худосочного. Где много работы рабов, там не может быть места для свободной, творческой мысли, там могут цвести только идеи разрушения, ядовитые цветы мести, буйный протест животного. Это понятно — искажая душу человека, люди не должны ждать от него милосердия к ним.
   Человек имеет право мести — это право дают ему люди.

Чертенок 13,милый герой из нашего детства
Многие помнят аформзмы этого мультика:
-Мелкую пакость не придумывают, при взгляде на ближнего она приходит в голову сама по себе.
-— Люби себя, чихай на всех!
-— Дома должен сидеть старый черт, а не шляться черт знает где.
-Кого должен любить черт ? Себя, себя и только себя !
-Люби себя, чихай на всех! И в жизни ждет тебя успех!
-Я вам покажу! Я из вас вышибу эти человеческие штучки! Насмотрелись!

ну и не похожий так на всех малыш 13:
— Ну, Тринадцатый, кого должен любить черт?
— Тебя, меня… Всех! Хочешь сахару?
— Так кого должен любить настоящий черт?
— Я понял… Кажется — ЕЁ!

Замечательно иногда перечитывать тексты. Когда имеешь уже немного жизненного опыта
Оказывается все уже неоднократно было...было и было...)

Фауст

Я философию постиг,
Я стал юристом, стал врачом...
Увы! с усердьем и трудом
И в богословье я проник, -
И не умней я стал в конце концов,
Чем прежде был... Глупец я из глупцов!
Магистр и доктор я - и вот
Тому пошёл десятый год;
Учеников туда, сюда
Я за нос провожу всегда.
И вижу всё ж, что не дано нам знанья.
Изныла грудь от жгучего страданья!
Пусть я разумней всех глупцов -
Писак, попов, магистров, докторов, -
Пусть не страдаю от пустых сомнений,
Пусть не боюсь чертей и привидений,
Пусть в самый ад спуститься я готов, -
Зато я радостей не знаю,
Напрасно истину ищу,
Зато, когда людей учу,
Их научить, исправить - не мечтаю!
Притом я нищ: не ведаю, бедняк,
Ни почестей людских, ни разных благ...
Так пёс не стал бы жить! Погибли годы!
Вот почему я магии решил
Предаться: жду от духа слов и сил,
Чтоб мне открылись таинства природы,
Чтоб не болтать, трудясь по пустякам,
О том, чего не ведаю я сам,
Чтоб я постиг все действия, все тайны,
Всю мира внутреннюю связь;
Из уст моих чтоб истина лилась,
А не набор речей случайный.

    О месяц! Если б в этот час
    Ты озарил в последний раз
    Меня средь комнаты моей,
    Где я познал тоску ночей!..
    О, если б мог бродить я там
    В твоем сиянье по горам,
    Меж духов реять над вершиной,
    В тумане плавать над долиной,
    Науки праздный чад забыть,
    Себя росой твоей омыть!..

    Ещё ль в тюрьме останусь я?
    Нора проклятая моя!
    Здесь солнца луч в цветном окне
    Едва-едва заметен мне;
    На полках книги по стенам
    До сводов комнаты моей -
    Они лежат и здесь и там,
    Добыча пыли и червей;
    И полок ряд, убог и сир,
    Хранит реторт и банок хлам
    И инструменты по стенам.
    Таков твой мир! И это мир!

    Ещё ль не ясно, почему
    Изныла грудь твоя тоской,
    И больно сердцу твоему,
    И жизни ты не рад такой?
    Живой природы пышный цвет,
    Творцом на радость данный нам,
    Ты променял на тлен и хлам,
    На символ смерти - на скелет!..

    О, прочь! Беги, беги скорей
    Туда, на волю! Нострадам
    Чудесной книгою своей
    Тебя на путь наставит сам.
    К словам природы будь не глух -
    И ты узнаешь ход светил.
    И дух твой будет полон сил,
    Когда ответит духу дух!
    Чудесных знаков дивный вид
    Сухой наш ум не объяснит.
    О духи! Здесь вы в тишине
    Витаете: ответьте мне!

    (Иоганн Вольфганг Гете)

За всех друзей, разбросанных по свету,
Кого любила и кого люблю,
Теплом которых так была согрета,
За них, родимых, Бога я молю.

Пошли им сил, удачи и здоровья
И не покинь их в самый трудный час.
Благослови, и одари любовью,
Чтобы улыбка не сходила с глаз.

Чтоб дом был чашей полной и красивой,
Чтоб тучи обходили стороной,
Чтоб Родина всегда была любимой,
А дружба оставалась дорогой.

И пусть друзья разбросаны по свету,
Моя молитва каждого найдёт,
И в дом войдя, как первый луч рассвета
С собой благословенье принесёт.

(Татьяна Киркоян)

"Женщины обожают, когда по ним сходят с ума. Когда их нюхают, боязно трогают, вожделеют, берут. Женщины обожают, когда им об этом говорят и когда им это показывают. Женщина прекрасно чует своим нюхом этот самцовый азарт, эту самцовую страсть - по ней одной, сейчас. Пока это сумасшествие не переходит грани. Грани, после которых женщина теряет чувство внутренней безопасности. Но пока она в безопасности, рано или поздно она отдастся этому сумасшедшему.

Ведьмы обожают сводить и сходить с ума. Они нюхают, видят, ласкают, берут. Ведьмы соблазняют по-мужски. Ведьмы прекрасно чуют своим носом триумф, азарт победителя - сладострастную агонию жертвы. Никаких граней и никакой безопасности. Феерия жизни и смерти. Игры, в которые могут играть отчаянные или сумасшедшие. Иные ищут женщину. Эти осмеливаются упасть в пропасть. И в ней они либо найдут свой конец, либо взлетят.... на метле, либо не найдут."

Улыбайтесь - это всех раздражает..!

Как же тяжело работать, когда шефа нету. Даже курить не хожу, боюсь, что домой уйду!..

"Жизнь после 50 только начинается!" - подумала женщина и попросила налить ещё 50+

Радикулит - веселая болезнь: как сидел, так и пошел!

Да, я не подарок! Но и ты - не именинник!

ЖеНсКая Логика - во-первых не брала, во-вторых уже положила на место!

Бросила курить. С горя напилась!..

Кактус - это глубоко разочарованный в жизни огурец.

Что за пьянка, если на следующий день не стыдно?..

Ты мне нравишься - моё дело предупредить!..

В каждом человеке спит гений! У меня он в коме!..

Мне много не нужно - власть над миром и что-нибудь покушать.

Я вовсе не хочу знать, что говорят обо мне за моей спиной - я и без того о себе достаточно высокого мнения...

В который раз убеждаюсь, что женщины умеют хранить секреты. Группами. Человек по сорок.

Нет ничего более вечного чем то, что обмотано синей изолентой.

Кризис, кризис... А вот когда наступают выходные у всех на бухло хватает!

Не ждите чуда, чудите сами!!!

Вампир - девушке: - Да не ори ты так! Мне только таблетку запить.

От трудоголика до алкоголика - пять дней!..

Ну и пофиг, что ветер в голове, зато мысли всегда свежие!!!

Не бывает женщин с завышенной самооценкой, бывают мужчины, которым эти женщины не по карману...

Когда к тебе обращаются с просьбой: "Скажи мне только честно!", с ужасом понимаешь, что сейчас придётся много врать.....

Меня постоянно преследуют умные мысли, но я быстрее!

Только красота спасет мир! Красота и массовые расстрелы+

Работа, ты меня не бойся, я тебя не трону...

Забыть вас? Что вы! Мне б сперва вас запомнить!...

Странные вы, мужчины... Спрашиваете какие-то глупости... Ждете какую-то правду....

Холостяки не понимают, какое это счастье - быть женатым! Женатые тоже не понимают...

Хороший секс - это такой секс, когда даже соседи выходят покурить!

Мужчины на удивление нелогичны: твердят, что все женщины одинаковы, и постоянно меняют одну на другую!

Последним смеется тот, кто не догоняет!..

Сука, да тебя даже послать некуда - везде ты уже был...

С девушками всегда так: пристаешь - нахал, не пристаешь - придурок!

Есть три вещи, на которые страшно смотреть с утра после пьянки - лицо, кошелек и список исходящих вызовов на телефоне+

Инициатором отношений был у нас... алкоголь.

Можно ли назвать человека дураком, который в анкете, в графе с надписью "НЕ ЗАПОЛНЯТЬ", написал "хорошо"?!?

За чашечкой Nescafe ваши сокровенные мысли превращаются в желания, а за бутылкой водки - в действия!

Никогда не спорь с парнем - сразу плачь!

Все, больше курить не буду... Впрочем, и меньше тоже!..

И создал Бог женщину... существо злобное, но симпатишное, и хотя существо получилось бесполезное, но на ощупь приятное!

Всё идёт хорошо, но почему-то мимо+

Трудно быть скромной, когда ты лучшая!

Нет беспомощней девушки, чем девушка с невысохшим маникюром!

Занятия фигней на рабочем месте развивают боковое зрение, слух, реакцию и бдительность в целом!

Когда женщине нечего сказать, это не значит, что она будет молчать+

Жизнь прекрасна! И плевать, что это неправда...

Зачем биться головой об стену? Об угол куда эфективнее...

А вы тоже говорите микроволновке "Да иду Я, ИДУ!?"

Счастье - это когда тебе все завидуют, а нагадить не могут!..

Иду по улице, улыбаюсь, настроение хорошее, думаю: "Господи, сделай так, чтобы у всех людей вокруг стало хорошее настроение!" - Падаю+

Люблю свою бабушку - для неё я всегда худая!

Нахал! - совсем не значит " прекратите!"

Не демонстрируй людям свое счастье - не отравляй им жизнь!

В мире много чего вредного... Я, например!

Все имеют право на тупость, просто некоторые злоупотребляют!

Только русский школьник может выпить поллитра водки, чтобы родители не почувствовали запах сигарет.

Женская логика: Искала себе брюки. Искала-искала, в одни я не влезаю, в которые я влезаю, мне не нравятся. И тогда я купила себе сумочку+

Не родись красивой, а родись одна на всю деревню!

Улыбайтесь - это всех раздражает!..

А теперь я расскажу вам, как с помощью фломастера и теста на беременность заставить своего парня нервничать!

Женщина должна быть счастливой... И больше ничего никому не должна!

Считаю себя предусмотрительной и поэтому ни на что особо не рассчитываю.

Будьте реалистами, требуйте невозможного!..

Если я когда-то умру из-за мужчины, то только со смеху!

Представьте себе мир без мужчин. Ни одного преступления и много счастливых толстых женщин.

Она была слишком красива, чтобы иметь совесть!

Депрессия - это когда при групповом сексе чувствуешь себя безумно одиноким+

Блондинка - всегда загадка! То ли крашеная, то ли родилась дурой?

У женщин есть 2 проблемы: нечего надеть и шкаф не закрывается!

Говорите, говорите... Я всегда зеваю, когда мне интересно.

Идеальный мужчина не пьёт, не курит, не смотрит футол и не существует+

Если захочешь тряхнуть стариной - смотри, чтоб она не отвалилась!..

Кровать - это не существительное, а место имения.

Приехала девушка с моря - сама не отдохнувшая и другим не давшая+

Если женщина молчит и не возражает, значит, она спит...

Дорогой Санта, я хочу на Рождество твой список мальчиков, которые плохо себя вели!

- Какой вкусный салат, дорогая! Сама купила?

Улыбайтесь: это заставляет людей ломать голову над тем, что же у вас на уме

Выбросить бы все из головы, да жалко окружающую среду...

В прошлом году у меня было раздвоение личности, но в этом году у нас уже все отлично!..

При правильном подборе литературы в туалете можно получить неплохое образование!

Сказка... а может и не выдумка?...

Их было двое - Он и Она. Они где-то нашли друг друга и жили теперь одной жизнью, где-то смешной, где-то соленой, в общем, самой обыкновенной жизнью двух самых обыкновенных счастливых.

Они были счастливыми, потому что были Вдвоем, а это гораздо лучше, чем быть по одному.

Он носил Ее на руках, зажигал на небе звезды по ночам, строил дом, чтобы Ей было, где жить. И все говорили: "Еще бы, как его не любить, ведь он идеал! С таким легко быть счастливой!" А они слушали всех и улыбались и не говорили никому, что идеалом Его сделала Она: Он не мог быть другим, ведь был рядом с Ней. Это было их маленькой тайной.

Она ждала Его, встречала и провожала, согревала их дом, чтобы Ему там было тепло и уютно. И все говорили: "Еще бы! Как ее не носить на руках, ведь она создана для семьи. Немудрено, что он такой счастливый!" А они только смеялись и не говорили никому, что Она создана для семьи только с Ним и только ему может быть хорошо в Ее доме. Это был их маленький секрет.

Он шел, спотыкался, падал, разочаровывался и уставал. И все говорили: «Зачем Он Ей, такой побитый и измученный, ведь вокруг столько сильных и уверенных». Но никто не знал, что сильнее Его нет никого на свете, ведь они были Вместе, а значит, и сильнее всех. Это было Ее тайной.

И Она перевязывала Ему раны, не спала по ночам, грустила и плакала. И все говорили: «Что он в ней нашел, ведь у нее морщинки и синяки под глазами. Ведь что ему стоит выбрать молодую и красивую?» Но никто не знал, что Она была самой красивой в мире. Разве может кто-то сравниться по красоте с той, которую любят? Но это было Его тайной.

Они все жили, любили и были счастливыми. И все недоумевали: «Как можно не надоесть друг другу за такой срок? Неужели не хочется чего-нибудь нового?» А они так ничего и не сказали. Просто их было всего лишь Двое, а всех было много, но все были по одному, ведь иначе ни о чем бы не спрашивали. Это не было их тайной, это было то, чего не объяснишь, да и не надо.

За полсекунды до разлада,
За полмгновенья до разлуки,
Успеть бы мне сказать: не надо…,
Обнять и взять тебя на руки.
Прижаться к тёплой и “колючей”,
К такой своей, к такой ранимой,
И называя самой лучшей,
В ответ услышать – мой любимый…
За пять секунд до отреченья,
За пять шагов до этой пытки
Успеть бы, вымолить прощенье
В обмен на свет твоей улыбки.
Уткнуться в лодочки ладошей,
И запах кожи твой вдыхая,
Услышать снова – мой хороший…
И выдохнуть в ответ: родная…
За час до слов, что не исправить,
Почти за вечность до потери,
Как мне тебя себе оставить?
Чем запереть входные двери?
Наверно хватит просто взгляда
Понять – помогут ли запоры,
Или достаточно – не надо…,
К чему пустые разговоры?
… Но если всё уже решилось,
Не слушай вслед мой крик звериный,
Не говори мне, сделай милость:
Не отпускай меня, любимый…

(с) Егоров Юрий